Основные мировые языки организуют вокруг себя естественные интеграционные пространства. Для понимания потенциала каждого из них любопытно сравнить количество носителей: английский является родным для 335 млн человек, в целом в мире его используют 1,3 млрд человек, китайский – тоже 1,3 млрд, испанский – 437 млн, французский – 274 млн, арабский – 260 млн, португальский – 220-240 млн человек, русский – 260 млн. Сюда бы я ещё добавил три больших языковых мира: тюркский (180 млн), иранский (200 млн) и индоарийский (1 млрд).
Мир русского языка хоть и является достаточно многочисленным, но всё же теряет число носителей вследствие распада Советского Союза, особенно это заметно на примере Прибалтики, Украины, Закавказья и Средней Азии. Что в целом объяснимо, потому что на первый план в качестве средства общения и механизма интеграции и консолидации общества выдвигаются локальные языки, часто они противопоставляются русскому.
Тем не менее, всё равно число носителей русского языка остаётся значительным, а сами локальные языки в результате контакта и конвергенции с русским образовали согласно терминологии, предложенной выдающимся лингвистом Олегом Трубачёвым, русский языковой союз, который также можно рассматривать как ядро и часть евразийского языкового союза. Ничего удивительного в этом нет, поскольку в Западной Европе, например, сформировался аналогичный европейский языковой союз или среднеевропейский языковой стандарт, объединяющий совершенно разные языки, но обладающий специфичными чертами. Да, разница между Европой и Евразией существует и на лингвистическом уровне.
Таким образом, кроме политической и экономической интеграции есть ещё и языковая, соответственно, язык может быть инструментом интеграции или дезинтеграции. В первом случае, например, это система трансляции культурных продуктов на русском языке, изучения русского языка как иностранного, в целом образования на русском, во втором – вытеснение, маргинализация русского и его носителей административными методами в пользу украинского или прибалтийских языков.
В России существует два организационных инструмента, призванных использовать язык и культуру в качестве технологии интеграции: Россотрудничество и фонд «Русский мир». Не берусь анализировать всю их деятельность, поскольку недостаточно компетентен в этом вопросе, отмечу только разницу с аналогичными инструментами других центров больших языковых пространств: Института Гёте, Института Сервантеса, Французского института, Института Конфуция.
В этих организациях упор сделан на продвижение, прежде всего, своих языков, их изучение, образование для иностранцев. То есть главная и конечная цель – пополнение своего языкового ареала за счёт носителей других языков. В итоге вы не просто должны заинтересоваться, скажем, немецким языком и культурой, но, пройдя соответствующее обучение и отбор, переехать в Германию и работать на эту страну.
Насколько я понимаю, Россотрудничество работает и с диаспорой (соотечественники), и с культурой, и с языком. То есть, со всем сразу. Это не в плане критики, а в плане понимания того, как эта работа эффективно устроена у других. Для русского языкового ареала/союза на первом месте всё же должно стоять увеличение его численности. А это значит, что, прежде всего, нужна система обучения русскому языку, образовательные программы, направленные на привлечение и «осаживание» иностранцев.
И ещё одна проблема – отношения русского языка и близкородственных восточнославянских: украинского и белорусского, которые очень часто искусственно противопоставляются. Я бы видел их как единый лингвомассив, взаимно обогащающий друг друга. Поэтому, украинский и белорусский языки в литературной и диалектной объективно существуют, их никто не «придумывал», их важно знать и изучать, они являются живым источником для русского. А русский язык является их развитием, глобальным продолжением, позволяющим конкурировать с другими языковыми мирами.
Автор: белорусский блогер, публицист Алексей Дзермант
