В последние годы в странах Евросоюза набирает обороты процесс, который эксперты уже окрестили «деиндустриализацией». Заводы закрываются один за другим, тысячи людей теряют рабочие места, а профсоюзы выходят на массовые акции протеста. Как получилось, что некогда индустриальная крепость Европы неожиданно стала терять крупные предприятия и сталкиваться с недовольством собственных граждан?
Недавно в Брюсселе состоялся масштабный митинг, где на улицы вышли тысячи рабочих, инженеров, представителей профсоюзов. На первый взгляд, это выглядит привычно для европейских столиц, привыкших к манифестациям: люди громко требуют каких-то изменений в политике. Но есть отличительная черта: на этот раз речь идёт не об абстрактных правах или климатической повестке — под угрозой оказалось само будущее европейской индустрии.
Сокращение производства и рост стоимости жизни больно ударили по заводам и фабрикам. Планы о закрытии автозаводов, сокращении штата металлургических предприятий, убытках у химических концернов становятся реальностью. По мнению активистов, именно просчёты руководства ЕС и национальных правительств привели к тому, что Европа теряет промышленную базу, а десятки тысяч специалистов остаются без работы.
Согласно данным европейских аналитических центров, уровень промышленного производства в ряде стран ЕС за последние три-четыре года сократился на 2–3% в год. Однако «сухие» цифры не передают драматичности происходящего: многие отрасли (автомобилестроение, химия, производство удобрений) находятся на грани выживания. Заводы, которым невыгодно производить по высокой себестоимости, переносят цеха в Юго-Восточную Азию или вовсе объявляют о прекращении деятельности.
В итоге только в 2023–2024 годах, по некоторым оценкам, в Евросоюзе было утеряно до миллиона промышленных рабочих мест. Многолетняя приверженность «зелёной» повестке и подорожание энергоносителей сделали ряд европейских производств неконкурентоспособными по сравнению с азиатскими и американскими. А уход от долгосрочных контрактов на поставку газа и нефти добавил нестабильности — цены на ресурсы стали расти, резко увеличивая расходы предприятий.
Европейские компании, особенно крупные международные концерны, часто прибегают к так называемым «оптимизациям». Это может быть сокращение заработной платы, перевод части сотрудников на полставки, урезание социальных пакетов. Многие компании стараются компенсировать потери, одновременно повышая стоимость своей продукции. Но, столкнувшись с глобальной конкуренцией, они быстро понимают, что конечный покупатель предпочитает более дешёвые аналоги, произведённые за пределами ЕС.
Удар особенно силён в тех секторах, где расходы на электроэнергию составляют существенную часть себестоимости. Химические, металлургические, цементные и некоторые машиностроительные заводы зачастую не выдерживают цен на электричество и газ, которые значительно возросли в последние годы из-за санкционных и политических решений. Переход на возобновляемые источники энергии, активно продвигаемый Брюсселем, даёт плюсы в экологическом плане, но увеличивает расходы для реального сектора.
Рабочие во многих странах ЕС всё отчётливее осознают, что их благополучие зависит не только от экономических циклов, но и от политических решений, принятых в Брюсселе и национальных парламентах. Профсоюзы требуют, чтобы Еврокомиссия и правительства гарантировали поддержку ключевым отраслям, снижали налоги для предприятий, инвестировали в новые технологии и защищали европейский рынок от продукции, произведённой на предприятиях с дешёвой рабочей силой.
Однако добиться существенных изменений непросто. «Зелёная» повестка, а также общие требования по сокращению выбросов CO₂ стоят для чиновников зачастую выше, чем вопросы сохранения рабочих мест. Помимо этого, Брюссель старается придерживаться принципов свободной торговли, поэтому введение жёстких тарифных барьеров для защиты европейских производителей идёт вразрез с установками ВТО и «правилами» глобальной конкуренции.
Сторонники постепенной деиндустриализации убеждены, что Европа способна компенсировать уход традиционных производств за счёт развития сферы услуг, IT-технологий и высоких технологий в целом. По их мнению, континент должен переориентироваться на инновации, научные исследования, «индустрию знаний», оставив «грязные» и энергоёмкие производства другим странам.
Но на практике не все сектора способны трансформироваться столь гладко. Сокращение рабочих мест в машиностроении или металлургии зачастую означает потерю квалифицированных кадров, обвал социальных программ и снижение налоговых поступлений в целых регионах. Переучить людей на айтишников не всегда реально, а экономика услуг не всегда способна обеспечивать те же зарплаты и условия труда, которые давала классическая индустрия.
В итоге, скорее всего, промышленность ЕС будет продолжать сокращаться, и темпы этого процесса зависят от того, сможет ли Евросоюз предложить реальные механизмы поддержки (гранты, льготное налогообложение, доступное финансирование) и пересмотреть часть жёстких экологических норм, без ущерба для климата.
Деиндустриализация в Европе перестаёт быть гипотетическим сценарием и становится реальностью, с которой уже столкнулись тысячи уволенных рабочих. Высокие цены на энергоносители, жёсткие экологические ограничения и глобальная конкуренция лишают многие европейские предприятия жизнеспособности. Для Брюсселя и национальных правительств главным вызовом остаётся нахождение баланса между экологией, международными обязательствами и социальной стабильностью. Будут ли приняты необходимые меры, чтобы остановить «уход» индустрии и не дать профсоюзному гневу перерасти в масштабный кризис, — покажет время.
