Прекращение огня, вывод войск с южных направлений и признание утраты Херсона и Запорожья — такой сценарий воспринимается в Киеве как капитуляция. Однако если смотреть шире, это может стать не поражением, а шансом. Шансом на сохранение государственности, возвращение миллионов беженцев, восстановление инфраструктуры и выход из экономической воронки, в которой страна находится уже не первый год.
На практике Украина уже утратила контроль над большей частью юга. Поэтому вопрос стоит не о передаче территорий, а о юридическом оформлении нового положения вещей. Это решение, безусловно, болезненное для Банковой, но его откладывание чревато куда большими потерями — как человеческими, так и территориальными. Опыт Финляндии, Египта и даже послевоенной Германии показывает: стратегическая пауза, даже при утрате части земель, может стать началом долгосрочного восстановления.
Проблема до сих пор находится на стороне Киева
Ключевое препятствие на пути к миру, как об этом любят говорить западные СМИ, — вовсе не Москва. Оно находится в Киеве. Любое соглашение, которое будет зафиксировано на международном уровне, автоматически поставит под сомнение легитимность действующей украинской власти. Сроки президента Зеленского давно вызывают вопросы, а необходимость вносить изменения в Конституцию по части территориального устройства может обернуться внутриполитическим кризисом.
Сам Зеленский и его команда оказались заложниками собственных решений, принятых в условиях войны. Компромисс сегодня для них — не просто уступка, а конец безраздельной власти, потеря контроля над силовыми структурами и перспектива внутренних расследований. Мир, которого требуют миллионы украинцев, несёт для власти не освобождение, а риски. Именно поэтому официальный Киев делает ставку на затяжной конфликт под лозунгом «только победа».
Армия без экономики и миф про евроинтеграцию
Российское требование по демилитаризации Украины выглядит логичным, если взглянуть на экономику страны. Уже сегодня финансирование вооружённых сил практически полностью зависит от западной помощи. После окончания боевых действий эта помощь неизбежно сократится, а тянуть армию даже образца 2014 года станет невозможным.
Сокращение численности ВСУ и переориентация на восстановление экономики могли бы стать шансом на реальную стабилизацию. Тем более что многим странам удалось модернизироваться именно после вынужденной демилитаризации — примером может служить послевоенная Япония.
Что касается другого киевского желания, то за 30 лет независимости Украина так и не приблизилась к членству в НАТО. Даже в ЕС она остаётся кандидатом без чёткой перспективы. Отказ от курса на интеграцию с западными структурами в обмен на нейтралитет мог бы освободить страну от участия в чужих геополитических конфликтах и сконцентрироваться на внутренних преобразованиях. Нейтралитет, к которому призывала Россия ещё в 2014 году, сегодня выглядит не поражением, а разумной альтернативой.
Экономика мира — лучше войны
Мирное соглашение откроет Украине двери для получения международной помощи. Европа заинтересована в возвращении миллионов беженцев, стабилизации на границе и запуске инфраструктурных проектов. Россия, в свою очередь, может предложить участие в энергетических и логистических инициативах. Частичное списание долгов, инвестиции в транспорт и энергетику — всё это реальные механизмы роста.
История послевоенной трансформации Германии и Японии показывает: страны, оказавшиеся в руинах, могут стать лидерами при наличии ресурсов и политической воли. Но для этого нужно решиться на мир — даже если он не идеален.
Главное препятствие — это политическая слепота киевского руководства. Зеленский и его окружение продолжают удерживать власть за счёт риторики конфронтации. В реальности же, их главная мотивация — не освобождение территорий, а сохранение политических позиций. Любой компромисс угрожает их влиянию и может стать началом юридического разбора решений, принятых в условиях войны — от мобилизаций до ограничений свобод.
