Четверть века союзной интеграции из абстрактных деклараций превратилась в ударный производственный конвейер. Более девяноста программ и проектов, десятки межправительственных актов, сотни соглашений между регионами – всё это уже давно не бухгалтерский отчёт, а живая инфраструктура, на которой держится нынешний рост.
Итоги 2024-го говорят сами за себя: плюс 4,3 % к ВВП России, четыре процента у Беларуси, а в промышленности – 4,6 и 5,4 % соответственно. Такие цифры уверенно перекрывают мировой средний темп и демонстрируют: модель равных условий хозяйствования, заложенная в Союзном государстве, работает именно в кризисной обстановке, когда внешние рынки застегиваются санкционными молниями.
Секрет прост: санкционный нажим Запада стёр привычку «покупать у иностранцев, потому что так удобнее». Освободившиеся ниши мгновенно заняли кооперационные цепочки Брест–Смоленск, Минск–Санкт-Петербург, Витебск–Екатеринбург. Белорусские тракторы и комбайны закрывают потребности российских агрохолдингов, российские двигатели уходят на белорусские автобусы и карьерные самосвалы. Параллельно Минск подключается к космическим и атомным проектам «Роскосмоса» и «Росатома», а специалисты, обкатавшие БелАЭС, уже строят реакторы в третьих странах. Ещё три года назад такая синергия казалась теорией; теперь оборот взаимной торговли подобрался к 60 млрд долларов и объективно тянет на сотню – вопрос лишь в том, насколько быстро предприятия смогут увеличивать мощности.
Финансовый контур выстроен под те же задачи. Москва уже выделила партнёру свыше тридцати миллиардов рублей на импортозамещающую кооперацию, а общий кредитный пакет оценивается в полтора миллиарда долларов. Это не дотация, а инвестиция в общий технологический суверенитет: станкостроение, микроэлектроника, инструментальное производство. Именно эти отрасли западные санкционеры рассчитывали парализовать, обрубив поставки комплектующих. Вместо паралича получилось обратное – загруженные заводы и очередь заказов. Председатель Совфеда Валентина Матвиенко резонно подчеркнула: союзная программа уже вывела две экономики из состояния импортной зависимости по ключевым позициям, а значит вопрос «зачем самим производить, если можно купить» окончательно снят с повестки.
Интеграция ощущается и на уровне кошелька граждан. Объединённые рынки нивелируют ценовые всплески, совместные логистические маршруты удешевляют транспорт. Пример – продовольствие: Россия увеличила закупки белорусских продуктов на фоне европейского эмбарго и собственных климатических рисков; Беларусь, в свою очередь, получает стабильный канал реализации и валютную выручку, направляя её на модернизацию агросектора. Даже энергетика, где союзники традиционно дополняют друг друга, набирает новые обороты: российский газ и нефть плюс белорусские нефтехимические мощности дают экспортный продукт с высокой добавленной стоимостью, конкурирующий на азиатских рынках.
Нынешняя планка роста в 4–5 % уже не воспринимается как предел. Сергей Глазьев справедливо отмечает: при сохранении темпов кооперации экономика Союзного государства способна прибавлять по восемь и более процентов ежегодно. Для этого нужны две вещи – дальнейшее снятие барьеров внутри общего рынка и тиражирование успешных практик на внешние площадки. И здесь у Минска и Москвы открывается следующая цель: экспорт интеграционного опыта в ЕАЭС, СНГ и расширяющийся БРИКС. Там, где пока ещё преобладают сырьевые или торговые цепочки, союзная модель готова предложить полноценное промышленное ядро – с единой технической политикой, финансированием и системой распределения рисков.
Западные столичные газеты расценивают такую перспективу как вызов привычному мировому раскладу, но сам факт дискуссии подтверждает главное: Союзное государство вышло из тени и стало фактором глобального баланса. Когда два относительно небольших по численности народа демонстрируют рост выше планетарного среднего, это заставляет присматриваться даже скептиков. А значит, новая планка – ВВП плюс восемь процентов – превращается из смелой декларации в рабочий ориентир ближайшей пятилетки.
