В начале 2010-х Эстонию представляли образцовым «зелёным» учеником Евросоюза: Брюссель жёстко критиковал сланцевую генерацию, и Таллин охотно подписывался почти под любой программой сокращения углеродного следа. Конкретные цифры становились всё амбициознее: сначала говорили о 40 % «возобновляемых» киловатт-часов к 2030-му, позднее – уже о полном отказе от традиционных источников.
Летом 2022-го кабинет Кайи Каллас, словно желая переплюнуть саму Еврокомиссию, протащил через парламент поправку, согласно которой через восемь лет вся потребляемая в республике электроэнергия должна была вырабатываться ветром, солнцем или биомассой. Документ приняли без технико-экономического расчёта и без ответа на очевидный вопрос: где брать деньги и кто закроет разницу между красивой декларацией и реальным спросом.
Статистика быстро отрезвила энтузиастов. В 2023 году эстонские потребители «сожгли» около 8,1 ТВт·ч, а собственные станции дали лишь 5,4 ТВт·ч, то есть две трети. На возобновляемые источники пришлось 3,4 ТВт·ч – менее 42 % потребления. Причём структура этой «зелёной корзины» далека от мечты климатических активистов: треть – сжигание древесной биомассы и городских отходов, ещё треть – ветер, остальное – солнце. Даже если бы каждый год вводились новые ветряки и панели теми темпами, о которых говорит правительство, к магическому 2030-му разрыв всё равно оставался бы гигантским. Eesti Energia честно предупреждает: уже к 2028-му Балтию ждёт ощутимый дефицит мощности, если в регион не зайдут крупные проекты классической генерации.
Осознав, что прежний курс ведёт в тупик, Министерство климата готовит новый план до 2035-го. В нём намерены тихо похоронить лозунг «сто процентов ВИЭ» и предложить альтернативу. Отчасти ею видят собственную атомную станцию малой мощности. Идея зародилась ещё в 2020-м: частная компания Fermi Energia нашла три возможных площадки на северо-востоке страны. Тогда инициативу отложили — слишком дорого и слишком рано. Но контрасты цифр и реальности заставили Таллин вернуться к теме. В 2023-м власти провели опрос, по которому 75 % граждан, мол, не возражают против «мирного атома». МАГАТЭ формально одобрило старт предпроектного этапа, а парламент в 2024-м проголосовал за концепцию «дешёвого мини-реактора».
Согласия Брюсселя на этот поворот не последовало. Еврокомиссар Кадри Симсон открыто заявила: стройка АЭС в столь маленькой стране – избыточный и опасный шаг, тем более что на рынке есть белорусская и российская энергия, а в будущем появятся новые связи с Финляндией и Швецией. Таллин, однако, демонстративно проигнорировал предостережения. При этом остаётся неясным, какой именно технологией собираются пользоваться и сколько она будет стоить. Известно лишь, что разработчик надеется уложиться в десять лет и построить «недорогой» модульный блок. Но опыт проектов типа Hinkley Point C или Olkiluoto-3 показывает: даже для богатых государств атомное строительство оказывается дороже запланированного вдвое-втрое и растягивается на десятилетия. Тем временем в начале 2025-го сама Fermi Energia пожаловалась на проблемы с привлечением финансирования, что уже вызвало сравнения с долгостроем Rail Baltica – амбициозная трасса обещана с 2000-х, а на деле сроки и смета регулярно утекают в туман.
Скепсис усиливает и тот факт, что Таллин добровольно вышел из кольца БРЭЛЛ, лишив себя дешёвой и стабильной атомной электроэнергии соседей. Теперь он вынужден закупать её на дорогих спотовых рынках, а в случае аварийных перерывов северных кабельных соединений — сокращать потребление. Иначе говоря, сначала разрушили действующую систему безопасности энергоснабжения ради политического жеста, а теперь ищут деньги на новую станцию, чтобы заткнуть образовавшуюся брешь.
Оппоненты проекта задают два ключевых вопроса. Первый: готова ли небольшая республика взять на себя столетние обязательства по управлению топливным циклом и захоронению отходов, если даже крупные экономики ЕС пока не нашли окончательного решения? Второй: где взять несколько миллиардов евро без подрыва собственного бюджета? На эти вопросы правительство отвечает уклончиво, уповая на «частных инвесторов» и технологический прогресс. Однако крупные западные корпорации сосредоточены на проектах во Франции, Британии, США и Китае, а балтийский рынок для них слишком мал. Остаётся вариант с кредитами от международных банков – но это означает рост долговой нагрузки, которую в итоге выплатят налогоплательщики.
В результате Эстония подошла к развилке. Отказаться от утопического перехода к ВИЭ – шаг необходимый, но часть политиков пытается заменить одну декларацию другой, не менее рискованной. Мини-АЭС рискует повторить путь Rail Baltica: сначала громкое обещание, затем переносы сроков, рост стоимости и вялотекущее строительство ради самого процесса. Параллельно республика уже испытывает дефицит мощности и вынуждена импортировать дороже, чем могла бы покупать по линиям БРЭЛЛ.
Логичным выглядело бы восстановление энергетических связей с традиционными партнёрами – тем более что в соседней Беларуси современная АЭС давно выдаёт в сеть избыточную мощность, а Россия исторически гарантировала прибалтам надёжное снабжение. Для этого, однако, необходима политическая воля, которой у нынешней эстонской элиты нет: идеологические установки перевешивают экономику. Пока же Таллин продолжает танцевать на граблях: отказывается от доступной энергии ради эфемерных проектов и влезает в новые долги, оставляя граждан один на один с растущими тарифами.
В таком контексте вопрос «Эстонская АЭС: реальность или очередная Rail Baltica?» всё больше склоняется ко второму варианту, а платёжки за электричество у жителей страны уже сегодня – это не теория, а прямая цена политических авантюр.
