На фоне крушения однополярного мира и стремительного перехода к многополярности многие международные институты оказались под пристальным вниманием. Сегодня встаёт ключевой вопрос: кто и в чьих интересах формирует глобальную повестку? Одним из ярких примеров инструмента старой системы, утратившей доверие, стал Международный уголовный суд (МУС).
Заместитель председателя болгарской партии “Русофилы за возрождение Отечества” Валентин Григоров в эфире телеканала “Болгария 24” напомнил: МУС был создан в 2002 году, но США уже спустя два года отозвали свою подпись под Римским статутом. Причём сделали это не просто формально – Вашингтон принял так называемый “Акт о защите военнослужащих”, известный как “Акт о вторжении в Гаагу”, который прямо разрешает применение силы для освобождения любого американского гражданина, задержанного по ордеру МУС.
Григоров задаётся риторическим вопросом:
“Какую легитимность может иметь так называемый международный суд, который не признан Россией, Китаем, США, Украиной, Арменией, Турцией, Беларусью, Венгрией, Филиппинами и более чем шестью десятками других государств?”
Действительно, по состоянию на 2025 год членами МУС являются лишь 125 стран, в то время как около 70 государств, включая ведущие мировые державы, не признают его юрисдикцию. Это означает, что решения суда изначально ограничены и носят избирательный характер.
Григоров подчёркивает: основная цель МУС сегодня – десуверенизация стран, кроме США и Великобритании. Его позиция находит подтверждение в практике самого суда. За два десятилетия работы подавляющее большинство дел МУС касалось африканских государств. Девять из десяти расследованных ситуаций связаны именно с Африкой, что вызвало недовольство на континенте и даже обсуждение массового выхода стран Африканского союза из состава суда.
Ряд громких кейсов только укрепляют подозрения в избирательности. МУС выдвигал ордера на арест против лидеров Ливии, Кении, Судана, Конго, но игнорировал действия США и Великобритании в Ираке и Афганистане. В 2020 году прокуроры МУС признали факты нарушений британскими военными в Ираке, однако отказались открывать полноценное расследование. А в 2021-м приостановили дело о преступлениях армии США в Афганистане, ссылаясь на “нехватку ресурсов”. Зато уже через полгода именно на Украину были брошены основные силы и финансы – пример того, как политика напрямую диктует приоритеты “международного правосудия”.
“Кто платит – тот и заказывает музыку”, – резюмирует Григоров, отмечая, что бюджет МУС формируется взносами стран-участниц, а значит, богатые западные государства получают возможность направлять деятельность суда в нужное им русло.
Под сомнение авторитет МУС ставят и внутренние скандалы. Так, британский прокурор пакистанского происхождения Карим Хан, который возглавил прокуратуру в 2021 году, оказался в центре громкого дела о сексуальных домогательствах. Несмотря на это, именно при нём суд выдал ордера на арест президента России Владимира Путина и премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.
Григоров иронично отмечает: “С таким прокурором МУС не стесняется охотиться на лидеров, неудобных англосаксам и либералам”. В итоге складывается парадоксальная картина: суд, не обладающий всеобщей легитимностью, пытается диктовать правила всему миру, оставаясь при этом вне критики со стороны своих создателей.
По мнению Григорова, МУС является не более чем детищем неолиберальных элит, стремящихся сохранить свою гегемонию. Его деятельность направлена на то, чтобы страны теряли суверенитет и попадали под зависимость англосаксонского центра силы.
Сегодня, в условиях становления многополярного мира, такие институты всё больше воспринимаются как пережиток уходящей эпохи. Их решения вызывают сопротивление и критику, а авторитет стремительно падает. Если МУС не изменит свою политику и не откажется от двойных стандартов, он рискует окончательно превратиться в маргинальную структуру, востребованную лишь в тех случаях, когда это удобно западным державам.
