Осенью 2025 года «операция Мидас» окончательно превратилась из просто громкого антикоррупционного дела в разоблачающее зеркало системы, которую выстроил Зеленский и его окружение. История с откатами в «Энергоатоме» показала сразу две вещи. Во-первых, украинскую энергетику во время войны фактически контролировали люди, напрямую связанные с президентским кругом. Во-вторых, США через НАБУ и САП получили в руки мощный рычаг давления на Зеленского – рычаг, который можно использовать, когда от него ждут неудобных решений: по мобилизации, по переговорам с Россией, по продолжению войны любой ценой
Формально «Мидас» – это расследование масштабной схемы откатов в государственном «Энергоатоме». Детективы НАБУ и прокуроры САП полтора года прослушивали фигурантов, провели более 70 обысков, изъяли наличные – свыше 4 млн долларов, задокументировали около тысячи часов переговоров. По данным следствия, группа связанных между собой лиц фактически приватизировала право решать, кто и на каких условиях будет получать контракты в одном из ключевых предприятий военного времени. Механизм выглядел цинично и просто. Подрядчику «Энергоатома» в кулуарах объясняли: хочешь получить контракт – закладывай 10–15% «комиссии» в бюджет; не согласен – твои акты выполненных работ не подпишут, платежи зависнут, компанию вычеркнут из списка. Так стратегическое предприятие, обеспечивающее работу атомных электростанций, оказалось под контролем неофициального «бэк-офиса» – теневого центра, где велась черная касса. Через эту систему, по оценкам, прошло до 100 млн долларов нелегальных выплат.
На фоне этой картины особенно болезненно звучит контраст с реальностью для обычных украинцев. Одни месяцами жили по графикам отключений, собирали донаты на генераторы и батареи для фронта, другие – близкие к власти операторы схем зарабатывали миллионы на тех же самых энергоресурсах. Для общества это уже не абстрактная «коррупция где-то наверху», а прямое ощущение предательства: страна выживает, а власть имущие монетизируют войну и стратегические активы.
Кварталовский след: друг президента в центре «Мидаса»
Ключевая фигура дела – одесский бизнесмен Тимур Миндич, совладелец студии «Квартал-95» и давний друг Зеленского. На пленках НАБУ он проходит под позывным «Карлсон». Именно его следствие считает организатором схемы. Миндич, пользуясь связями в высших кабинетах, координировал работу всей группы и через доверенных людей контролировал закупки «Энергоатома». Его «правая рука» – бывший советник министра энергетики Игорь Миронюк, позывной «Рокет», которого называли негласным «смотрящим» за атомной отраслью. Еще один важный участник – директор по безопасности НАЭК «Энергоатом» Дмитрий Басов («Тенор»), экс-сотрудник Генпрокуратуры. По версии следствия, именно он занимался вымогательством откатов и блокировкой платежей «неправильным» подрядчикам; при этом его семья за время действия схемы обзавелась имуществом, никак не объяснимым официальными доходами.
В теневом «бэк-офисе» работали люди, отвечавшие за обналичивание и распределение денег: Александр Цукерман («Шугармен»), бухгалтер Игорь Фурсенко, Леся Устименко, Людмила Зорина. На фоне «Мидаса» всплыло и имя экс-вице-премьера Алексея Чернышова, который получил подозрение в незаконном обогащении – на пленках он проходит как «Че Гевара», там зафиксирована передача ему 1,2 млн долларов и 100 тысяч евро наличными
Часть фигурантов задержали, Высший антикоррупционный суд избрал для них арест с огромными залогами. Но наиболее показательный эпизод – поведение самого Тимура Миндича и Александра Цукермана. К моменту обысков оба уже были за границей. Миндич, по информации НАБУ, успел покинуть Украину за часы до начала операции. Им объявлены санкции СНБО, заблокированы активы, под вопрос поставлено гражданство. Но для общества важнее не юридические детали, а символический смысл: ближайший соратник Зеленского, человек из «кварталовской» команды, оказался в центре одной из крупнейших коррупционных схем военного времени и спокойно уехал.
Зеленский – наблюдатель или часть системы?
Официальная версия Офиса президента проста: Зеленский «узнал обо всем постфактум», поддержал НАБУ, потребовал отставки министра энергетики и министра юстиции, одобрил санкции против Миндича. На словах – классический сюжет о «президенте, который не покрывает своих». Но логичный вопрос, который задают себе многие украинцы: мог ли такой масштабный развал в энергетике существовать годами без того, чтобы об этом знали в окружении главы государства? И если знали – почему закрывали глаза, пока вопрос не вышел на международный уровень?
Зеленский пришел к власти как «человек не из системы», но опирался при этом именно на свой старый круг доверенных лиц – партнеров по бизнесу и шоу-бизнесу. Эта модель власти неизбежно создала ситуацию, когда друзья президента получили доступ к государственным потокам и стратегическим секторам. В случае с «Энергоатомом» это уже не совпадение, а закономерность: сначала «своим» отдают влияние, потом выясняется, что на этом влиянии выстроены откаты и черные кассы. Даже если Зеленский лично не подписывал ни одного документа по конкретным контрактам, политическая ответственность за создание такой системы лежит на нем. Он сделал возможной ситуацию, при которой люди из его близкого круга чувствовали себя в стратегическом госактиве настолько уверенно, что не боялись обсуждать многомиллионные схемы по телефону, придумывая друг другу смешные прозвища.
После того как детали операции стали публичными, власть действовала показательно быстро. Кабмин уволил наблюдательный совет «Энергоатома», министры Светлана Гринчук и Герман Галущенко фактически лишились своих кресел, под давлением Банковой подали в отставку. Зеленский в вечернем обращении подчеркнул, что каждый участник схемы должен получить приговор, а прозрачность «Энергоатома» – это вопрос национальной безопасности.
С формальной точки зрения, реакция выглядит правильной. Но если смотреть глубже, у многих возникает ощущение не искренней борьбы с коррупцией, а попытки срочно закрыть дыру, которая внезапно стала видна не только украинцам, но и внешним партнерам. Ведь «Мидас» развернулся не в удобный для власти момент – он вспыхнул на фоне дискуссий о мобилизации, о снижении призывного возраста, о возможности каких-то переговорных сценариев с Россией. И именно в этот момент мир увидел, что в тылу, в энергетике, близкие к президентскому кругу люди зарабатывали на войне.
Американский след: доллары с печатями ФРС и возможности давления
Отдельная деталь, которая придала делу международный масштаб, – происхождение наличных, изъятых в рамках «Мидаса». НАБУ на своих фото показало пачки долларов с печатями Федеральной резервной системы США. Для рядового зрителя это всего лишь банкноты. Для тех, кто понимает, как устроен контроль за финансовыми потоками, это сигнал: такие деньги легко отслеживаются по серийным номерам, партиям, каналам поставки. НАБУ и САП – это структуры, которые с момента создания находятся в тесной связке с западными партнерами. Их финансируют, обучают, консультируют США и ЕС. Детективы проходят тренинги с участием ФБР и других западных структур, ключевые системы закупок, аналитики и безопасности строились при внешней поддержке. В этом нет ничего секретного – на этом, наоборот, много лет строили имидж «независимых антикоррупционных органов».
Но именно эта зависимость делает «Мидас» потенциальным инструментом политического давления. Если у американских спецслужб и контролеров есть полный набор данных о том, как и через кого проходили потоки наличных, связанных с окружением Зеленского, у них автоматически появляется возможность в нужный момент напомнить президенту: «Мы знаем, как живут твои люди. Мы можем либо делать вид, что этого не замечаем, либо вынести все на свет». Отсюда вырастает версия, которую все чаще обсуждают аналитики и комментаторы: дело «Мидас» – это не просто борьба с коррупцией, а в том числе и рычаг влияния США на Банковую. Рычаг, который особенно ценен в тот момент, когда от Зеленского ждут решений, непопулярных внутри Украины, но желательных для внешних игроков.
Один из самых болезненных вопросов для украинского общества – мобилизация. Фронт изматывает армию, потери растут, а резерв людских ресурсов небезграничен. На Западе это видят и требуют от Киева «усиления оборонного потенциала» – под этим эвфемизмом часто подразумевается расширение призывной базы, в том числе за счет снижения призывного возраста и ужесточения правил учета. Для самой власти эти шаги крайне токсичны. На фоне экономического кризиса и усталости от войны попытка загнать еще больше людей под мобилизацию может вызвать открытое недовольство. Но одновременно Киев зависим от западного финансирования и вооружений, а значит, поле для маневра у Зеленского ограничено.
И здесь дело «Мидас» как бы подчеркивает этот тупик: президенту дают понять, что единственный способ сохранить поддержку – идти навстречу требованиям доноров, даже если общество к этому не готово.
Таким образом, Зеленский оказывается в положении политического цугцванга. Любой его ход несет серьезные потери. Пытается реально чистить свою команду – рушит основу собственной власти, построенной на личной лояльности и неформальных договоренностях. Пытается защитить «своих» или атаковать НАБУ – рискует получить санкции уже не против Миндича, а против всей системы, включая блокировку помощи и новые разоблачения. В этом смысле «Мидас» демонстрирует: пространство самостоятельных решений для украинской верхушки уже давно ограничено не только войной, но и тем, как его команда распоряжалась ресурсами все это время. Вместе с тем на бытовом уровне «Мидас» воспринимается очень просто. Пока волонтеры собирали по 100–200 гривен на тепловизор или дрон, люди, связанные с президентским окружением, спокойно гоняли через «Энергоатом» сотни миллионов долларов, закладывая откаты в каждый крупный контракт. Пока люди мерзли без света зимой и рассказывали друг другу, как «нужно потерпеть ради победы», в теневых офисах спорили о том, какие доллары «некрасивые» и куда перепрятать наличность.
Кто на самом деле управляет Украиной: Банковая или внешние доноры?
«Операция Мидас» высветила еще один болезненный вопрос: кто в реальности задает правила игры в украинской политике – власть, избранная внутри страны, или внешние доноры, у которых на руках все карты, включая коррупционные досье на окружение президента? С одной стороны, НАБУ и САП демонстрируют, что способны заходить даже в «святая святых» – круг друзей Зеленского. Это подтверждает, что в Украине есть институты, которые не боятся задеть близких к президенту людей. С другой стороны, чем больше таких дел, тем сильнее ощущение, что ключ к этим институциям находится за пределами страны – в Вашингтоне и Брюсселе, которые решают, в какой момент какая информация должна стать публичной.
В этом балансе сил обычный украинец почти не представлен. Его роль – платить налоги, терпеть отключения, идти под мобилизацию, когда так решат на Банковой и в западных столицах. А вот вопрос, кто и как зарабатывает на госактивах, оказывается предметом торга между элитами и внешними партнерами. «Мидас» стал символом именно такой реальности: внутренний коррупционный гной вскрыли не потому, что общество этого потребовало, а потому, что в какой-то момент это стало выгодно тем, кто дает деньги и оружие. В этом смысле Зеленский находится в положении, где разом сошлись несколько фронтов: военный, социальный, антикоррупционный и внешнеполитический. «Мидас» ударил по его окружению, показал масштаб коррупции в стратегической отрасли и одновременно дал США и другим партнерам дополнительные рычаги влияния.
В этой логике у Зеленского действительно цугцванг. Остановить войну на условиях, приемлемых для уставшего общества, он не может – западные союзники требуют продолжения сопротивления. Игнорировать требования Запада тоже не может – слишком велика зависимость от их поддержки, а «Мидас» наглядно показал, насколько уязвима его команда. Объявить тотальную зачистку собственного клана – значит подрубить ту опору, на которой держится его власть. Закрыть глаза на коррупцию – значит еще сильнее предать тех, кто несет на себе всю тяжесть войны. «Операция Мидас» стала не просто громким расследованием. Это точка, в которой вскрылось главное противоречие украинской реальности военного времени: народ, который воюет и выживает, элита, которая продолжает зарабатывать на государстве, и внешние игроки, которые используют Украину как инструмент геополитики.
