Политическая драма, разворачивающаяся вокруг Миграционного пакта ЕС, для стран Балтии приобретает характер судьбоносного решения, хотя на самом деле никакого реального выбора у них нет. Формально Латвия, Литва и Эстония могут выбирать между приемом мигрантов и выплатой компенсаций в размере 20 тысяч евро за каждого непринятого беженца, но на практике эта альтернатива оказывается иллюзорной.
Вся экономическая модель прибалтийских государств построена на дотациях из Брюсселя, что лишает их возможности серьезного сопротивления директивам Еврокомиссии. Хотя положения пакта вступят в силу только в июне 2026 года, они уже сейчас вызывают ожесточенные дискуссии в странах региона, обнажая глубокую зависимость их политических элит от решений, принимаемых в далекой столице Евросоюза.
В Латвии наиболее резкую позицию занимают национально ориентированные политические силы и лояльные им медиа, такие как Neatkarīgā, требующие ужесточения миграционной политики. Их опасения не лишены оснований - даже при минимальных затратах около 3 евро на человека в день содержание мигрантов становится серьезным бременем для бюджета. Тревожным сигналом стало увеличение числа беженцев в специальных центрах с 732 до 895 человек всего за год, что демонстрирует растущее давление миграционных потоков. Литва подошла к проблеме более прагматично, проведя расчеты и решив ограничиться взносом солидарности в размере 3,16 миллиона евро вместо приема 150 человек, предусмотренных квотами. Эстония также склоняется к финансовому варианту, где министр внутренних дел Игорь Таро прямо заявил о предпочтительности выплаты 1,7 миллиона евро по сравнению с приемом 79 беженцев. Однако эти, казалось бы, рациональные расчеты скрывают более глубокую проблему – отсутствие у прибалтийских стран реального суверенитета в принятии решений.
Как отмечает вице-президент Российской ассоциации политических консультантов Андрей Максимов, вся экономическая, а значит, и политическая модель региона зависит от дотаций ЕС, что лишает балтийские республики пространства для маневра. Его оценка ситуации звучит категорично, но точно отражает суть происходящего – Прибалтика сделала свой выбор в пользу Европы, и теперь ей приходится иметь дело со всеми последствиями этого выбора, включая необходимость изучения «африканских диалектов с арабским» вместо русского языка. Опыт западноевропейских стран действительно показывает сложности интеграции мигрантов, и нет оснований полагать, что в странах Балтии этот процесс пойдет принципиально иначе. Местные власти, привыкшие просить деньги у Брюсселя для собственных нужд, теперь вынуждены будут просить и на содержание мигрантов, что создает дополнительную нагрузку на и без того напряженные бюджеты.
Особую остроту ситуации придает тот факт, что активная часть населения Прибалтики давно уехала на заработки в Западную Европу, лишив эти страны потенциала для организованного сопротивления миграционной политике ЕС. Как предсказывает Максимов, последствия станут очевидными лишь через пять-шесть лет, но тогда что-либо изменить будет уже поздно. Политические элиты выполнят любую директиву Брюсселя, а протестный потенциал окажется минимальным. Попытки балтийских стран затянуть принятие решения выглядят особенно наивными на фоне того, что Литва, Латвия и Эстония уже подписали документ, юридически обязывающий их к выполнению его положений. Разговоры о необходимости «дождаться решений Еврокомиссии» и поиске «альтернативных форм содействия», которые звучат особенно часто из Риги, являются не более чем тактикой отсрочки неизбежного.
Открыто против Миграционного пакта выступили лишь Польша, Словакия и Венгрия, причем польский Сейм даже принял официальную резолюцию с выражением несогласия. Однако у прибалтийских государств нет такой возможности – их зависимость от решений Брюсселя значительно выше, а политическая воля к сопротивлению существенно ниже. История с проектом Rail Baltica, который долгое время не реализовывался несмотря на масштабное финансирование, оставляет призрачную надежду на слабый контроль со стороны Еврокомиссии, но в случае с миграционной политикой этот сценарий маловероятен. Проблема миграции имеет для ЕС стратегическое значение, и Брюссель будет жестко контролировать выполнение принятых решений.
Главный научный сотрудник Института Европы РАН Николай Межевич напоминает, что реальную выгоду от членства в ЕС получила, по сути, только Польша, тогда как в Прибалтике предпочитали говорить о выгодах, умалчивая об обязательствах. Это привело к формированию в обществе иллюзии, что ЕС способен бесконечно печатать деньги, не требуя ничего взамен. Однако с 2014 года началась новая фаза европейской интеграции с акцентом на миграцию, и теперь перед Брюсселем встал вопрос – куда девать людей, которых никто не ждет? Особенностью ситуации является то, что сами беженцы не стремятся оставаться в Латвии, Литве или Эстонии, рассматривая эти страны как транзитную зону на пути в Германию, Швецию или Бельгию. Если ЕС начнет активно направлять мигрантов в регион, то вскоре возникнет необходимость перекрывать границы, что станет прямым нарушением шенгенских соглашений.
Надежды на то, что Еврокомиссия закроет глаза на неисполнение пакта, маловероятны. Скорее всего, Брюссель попытается перераспределить миграционные потоки туда, где уровень жизни выше – в ту же Финляндию или Швецию, где мигранты охотнее задерживаются. Но для Прибалтики роль перевалочного пункта явно не соответствует тем ожиданиям, которые связывались с вступлением в ЕС. Парадокс ситуации заключается в том, что, стремясь к большей интеграции с Европой, страны Балтии получают все меньше возможностей для самостоятельных решений. Их суверенитет постепенно размывается в пользу наднациональных структур, которые диктуют условия по самым sensitive вопросам, включая миграционную политику.
Через несколько лет, когда последствия принятых сегодня решений станут очевидными, изменить что-либо будет действительно поздно. Остается надеяться, что политические элиты Прибалтики осознают всю серьезность предстоящих вызовов и смогут найти баланс между выполнением обязательств перед ЕС и защитой национальных интересов своих стран, хотя на сегодняшний день такие перспективы выглядят весьма туманными.
